Эссе

24 Октября 2011
Россия, которую мы не теряли

http://www.russ.ru/pole/Rossiya-kotoruyu-my-ne-teryali

Россия, которую мы не теряли

Татьяна Щербина




Россия – это Атлантида, покоящаяся на дне морском или небесном, периодически она всплывает. Это когда все начинают кричать: «Вот она, наша родина, еще немного, и она всплывет целиком, мы уже видим ее очертания!». Вроде бы осталось чуть поднапрячься и вытащить, а потом оказывается, что это был мираж, что никто никуда не всплывал, а Россия, которую мы потеряли – это одна из тех (страны-то «всплывают» или снятся каждый раз разные!), когдатошних, знаемых по легендам.

Ничего мы не теряли: России на самом деле не существует – как страны, в любой период узнаваемой «в лицо», будто это просто арена, площадь, поле игр или боев с меняющимися границами и правилами. Тут не три (Российская Империя, СССР и РФ) государства, а тридцать три: меняется хозяин – меняется страна. То ли дело Атлантида – «настоящая Россия» - она как Мессия, который вот-вот придет, сколько б веков ни ждать, и принесет всеобщее благоденствие. В моменты утраты всякой веры в пришествие России вспоминают пророка Авеля, который это твердо обещал. Как выглядит «настоящая Россия», известно каждому, но в одном пункте – о добре и зле - начинаются расхождения, и именно это лишает нас Атлантиды. «Зло» - не деяние и не состояние (убийство, насилие, воровство, унижение, уныние, неблагодарность, агрессия), оно персонифицировано: хозяин (убьем его – и заживем), или народ («быдло», которое надо держать в загоне), или «не мозг нации, а говно» и далее по списку. Т.е. не противостояние злу, а расправа с «гадами» (кто гады – консенсуса нет) – вот главная движущая сила всех «перемен». Не вакцину от вирусов искать, а больных ликвидировать.

Вот я посмотрела блокбастер Содерберга «Заражение» (не бог весть какое кино, но неважно): быстро распространяемая эпидемия нового вируса, которая, как всякая критическая ситуация, активизирует в людях зло. Одни хватаются за «зло», чтоб выжить, другие – чтоб нажиться, третьи – чтоб спасти близкого за счет всех остальных. Наши зрители вполне различают в кино, что такое хорошо и что такое плохо, но вот, скажем, в фильме Звягинцева «Елена» мы видим только зло: «быдло» - нищие, не работающие и сосущие пиво замкадыши – убивает «элиту» - богатого старика, наверняка богатство свое наворовавшего, чтоб получить его наследство. Иначе оно досталось бы когда-нибудь его дочери, тоже не работающей, бессердечной, наркоманке. Но режиссер рассказывает нам не об инфицированности злом, а просто «о жизни», показывая вполне реалистичный ее срез. Чтоб мы выбирали из представленных зол то, которому больше сочувствуем. Тьфу! Когда я читаю свою ленту в фейсбуке, обнаруживаю, что самые бурные эмоции вызывает тема «Путин-Медведев». Встречаю Андрея Левкина, спрашиваю: «Как ты?». Отвечает со вздохом: «Путин-Медведев-Путин-Медведев…». Что ж, читатель каждый день прислушивается: что сказали, как посмотрели, растет ли зло или пока на том же уровне. А знак плюс у нас всегда какой-то лишний, неинтересный, неактуальный, картонный, фальшивый, на время заимствованный. Язвительность – вот наш ответ миру.

Власти РФ всё приделывают нос Ивана Ивановича к губам Ивана Никифоровича. Вот нацепили сталинский френч: Сокуров встречается с Путиным, чтоб решить вопросы Ленфильма, Медведев – со «сторонниками», чтоб к нему относились уважительнее – вон какое у него «большое правительство», сторонники – деятели культуры - решают свои творческие проблемы с помощью будущего премьера, и хотя выборов еще не было, но какие ж в той сталинской парадигме выборы. Такое впечатление, что люди в России становятся похожими на своих хозяев: песни, лица, язык, повадки – меняется вообще всё, поскольку с каждым новым правителем приходит другая система ценностей. Будто она - маска, будто тут всегда карнавал.

Одновременно с колготящейся сейчас у трона «творческой элитой» (прежде называвшейся «творческой интеллигенцией») происходит встреча другого рода: Алексей Навальный ведет переговоры с голландским премьер-министром. Про Тимченко, список Магницкого, чтоб вернули миллиарды, отмытые и украденные у России – которая хоть и не всплыла, но тем и ненавистны нынешние хозяева, что грабят будущее. Из прошлого берут «сильное»: от Ивана Грозного – бои без правил, от Анны Иоанны – потешные балы (с очередным князем Голицыным в роли шута), от Екатерины – потемкинские деревни, от графа Уварова – «православие, самодержавие, народность», от Империи Романовых – герб, от СССР – гимн. От Петра хотели взять много всего, но дальше морского флага дело не пошло: где флот, где новый Петербург, где реформация церкви? Елизавета Петровна, открывшая Университет, и Александр Освободитель – понятно, вовсе не ко двору. Как только ни прозывали царей (Александр Вешатель, Николай Палкин, Николашка Кровавый, Бровеносец в потемках) и государство! Мы застали Совок - страну анекдотов, Верхнюю Вольту с ракетами. Потом поднялась волна (ей предшествовал анекдот «не делайте волны»), Атлантида показалась на поверхности и опять утонула. «- Что же произошло? – Она утонула». В начале осени 2011 все на удивление легко согласились, что нынешний карнавал продлится до 2024 года, и мне сегодня приснилось это как бы будущее.

Сон такой: прихожу в аптеку, там в предбаннике тусклый свет, а торговый зал вообще во тьме и закрыт неряшливо какими-то листами крафта, картонками. Повсюду плакаты-не плакаты, тоже типа картонок, на которых слабо различим медведь и слово Едросня. Я удивляюсь: это сетевая аптека, в которой много раз бывала, а тут – «сеть аптек Едросни». Не могу точно прочитать в полутьме. На оставшемся от прежнего аптечного пространства пятачке стоит ухоженный молодой человек в хорошем костюме и галстуке и мне улыбается. Говорю: мне надо купить лекарство. – Пожалуйста, - показывает он мне рукой на скрывающееся за штабелями неизвестного груза небольшое окошко (какие были в советские времена, в форме арки). И добавляет: «Правда, сейчас собрание Едроссии». (Ах, Едроссия, - понимаю я, наконец, слово). – То есть лекарство купить нельзя? – Почему ж нельзя, покупайте! – говорит он мне телевизионным таким голосом. Подхожу к окошку, оно закрыто картонкой. – Закрыто, - оборачиваюсь к молодому человеку. Он пожимает плечами и по-прежнему улыбается. Тут я проснулась, но сон не отлипал весь день, и неприятность его в том, что я будто потеряла ту сновидческую Россию-Атлантиду. Ей стало неоткуда или некуда всплывать.


24.10.11 9:55


Сообщение отпралено / Message envoye / Message sent